26 августа 2012 г. 17:36


А где же варшавская
мелодия? В Одесском ТЮЗе
играет Нонна Гришаева

Одесский театр юного зрителя подготовил премьеру спектакля «Варшавская мелодия» с участием российской звезды, которая состоится 26 и 28 августа. Штатная варшавянка ТАЙМЕРа Мария Гудыма побывала на пресс-показе.

Признаюсь, больше всего меня интриговало ожидание песенки героини, которую она поёт любимому в Варшаве, когда прошло уже 10 лет, брак не состоялся, но чувства ещё живы, кругом богемная публика ресторана «Под гвяздами» (то есть «Под звёздами»)... А ну-ка, какую польскую песенку выберут на этот раз? В разных интерпретациях знаменитой пьесы Леонида Зорина разные актрисы исполняли особую мелодию, которая становилась камертоном спектакля. Вершина драматизма – песенка «Золотой перстенёк» в исполнении легендарной Юлии Борисовой в спектакле театра имени Вахтангова в Москве. Её героиня, Гелена Модлевска, поёт, а приехавший из Союза возлюбленный, которого играет Михаил Ульянов, молча слушает – а зрителю рыдать хочется...

Но почему-то в одесском спектакле звучит французская песенка, ничего особенного не происходит, а, согласитесь, люди объясняются в любви, даже завуалированно, на родном языке. Вспомните Пьера Безухова, который вынужденно солгал своей невесте Элен, сказав: «Же ву зем»! Вот так и здесь. Была ль любовь?..



А в остальном постановка оказалась довольно предсказуемой, местами милой, симпатичной, но между первопрочтениями и новыми интерпретациями «Варшавской мелодии» неизбежно возникает большая разница в пользу первых. Ну что делать, эпоха уже очень отдалилась от нас, и уже даже сами постановщики не чувствуют нюансов, что говорить о публике. Режиссёр из Новосибирска Сергей Дубровин, судя по его высказываниям, просто ничего не понял в пьесе. По его мнению, в том, что не сложилась любовь певицы из Польши и винодела из Союза, виноват исключительно винодел Виктор, а не закон от 15 февраля 1947 года о запретах браков с иностранцами: «Обстоятельства есть всегда, я делал спектакль о человеческой ответственности за любовь. Можно кивать на Ивана Петровича, на Иосифа Сталина, но есть мужская ответственность!»



Какая ответственность, Бог ты мой. После выхода упомянутого закона влюблённые не могли пожениться официально, не могли жить вместе ни в Польше, ни в СССР, к тому же герою за связь с иностранкой грозило исключение из института, даже лишение свободы на несколько лет, о хорошей работе по призванию уже не могло быть и речи. Хотелось ли вчерашнему фронтовику, Виктору-победителю оказаться в роли заключённого, рискнуть судьбами родных? Давайте уж помнить и об этом, легко нам с позиций сегодняшней вседозволенности осуждать героя, который «так ничего и не придумал». Подобная трактовка, увы, заведомо обеднила роль яркого артиста ТЮЗа Сергея Фролова, ему тесновато в заданных рамках, он пока всего лишь оттеняет приму. Всё зависит от того, как смотреть: если помнить об историческом контексте, за душу берёт сильнее, но из самого спектакля извлечь ту самую щемящую ноту «Варшавской мелодии», которая заключалась, например, в красноречивом молчании сильного, но обездвиженного, порабощённого системой человека, какого играл Михаил Ульянов, – трудновато... Есть в одесской постановке и третий персонаж – то ли постаревший Виктор, то ли «от автора», играет его Виктор Раду, произносящий несколько реплик и поющий романсы под гитару – кстати, очень симпатично. Но и он всего лишь создаёт фон для звезды, чуть выделяющий на фоне фотопринтов, иллюстрирующих два мира, Польшу и СССР – кремлёвские башни, собор, арфистка, репродукция старинного портрета кисти Боровиковского (зал консерватории, где герои знакомятся, поцелуи в музее, где отвлёкся смотритель, невинная советская романтика)...



Популярнейшая актриса театра и кино, любимая зрителями звезда телевидения, заслуженная артистка Российской Федерации Нонна Гришаева, по её словам, давно мечтала сыграть Гелю. Именно в театре.

«Телевидение меня использует как характерную актрису, а для меня театр – это первично, это важнее в тысячу раз, – признаётся актриса. – Я буду приезжать в Одессу каждый месяц и играть «Варшавскую мелодию», выступила продюсером постановки, всё сделала на свои деньги, а сборы театр использует на ремонт – мне больно видеть, в каком состоянии он находится…»

Это очень благородно, и будем надеяться, театр сможет использовать деньги от продажи билетов (к слову, цена установлена в пределах 60-70 гривен) для решения самых «текущих» проблем. А всевозможные начальники не набросятся на коллектив с упрёками, будто в памятнике архитектуры нельзя без множества согласований трубы поменять, ведь из каждого угла сыростью несёт... Перестраивать – нельзя, а чинить по-хозяйски – можно и нужно, не то поздно будет!



Герои встречаются в Москве в далёком 1946-м, встречают вместе новый 1947-й, а потом выходит злополучный закон. Геля в скромном платьице скорее шестидесятых, чем сороковых (старались уйти от временной конкретики), острит со своим польским акцентом, становясь временами почти клоунессой (вот не уйти совсем актрисе от стиля «Большой разницы», да и не нужно, наверное), такой непохожей на серьёзных советских дев. Следующая встреча – в Варшаве через 10 лет, вино и песни «Под гвяздами», но у каждого уже своя семья, да и группа товарищей, с которой приехал Виктор, наверняка не без сотрудника особых органов – заметит длительное отсутствие. И что тогда? Лучше об этом не думать и вовремя вернуться в гостиницу... Даром что красота Гелены расцвела, она умопомрачительна в приталенном туалете с пышной юбочкой, успех укрепил её убеждение в своём поистине королевском достоинстве, она стала ещё более непохожей на соотечественниц – в ней всё манит обещанием иной, лучшей жизни...



И ещё одна встреча, снова 10 лет прошло. Жёсткий закон уже отменили, но за это время умерли и чувства. Геля гастролирует по Союзу, на ней белое с серебром концертное платье а-ля Эдита Пьеха, этакая холодная богиня эстрады, а Виктор всё такой же, как законсервировался, просто стал сутулиться и носить очки... Прошлого не вернёшь. Да если вдуматься, за такой срок их брак распался бы сам по себе. Влюблённым нет смысла запрещать, пусть женятся, сами и разведутся. Финальное рукопожатие: «Товарищ... Будь здрув!» И финальная песня примы на фоне падающего снега – акцента уже нет, поём правильно по-русски для советской публики, но ушло что-то важное, ушло обаяние. Вот будь перед этой сценой польская песенка вместо французской, подлинно «варшавская мелодия», контраст мог бы быть разительным. Но, видимо, Гришаевой хотелось французскую, а режиссёр пошёл ей навстречу, он вообще принимал, по её же словам, всё, что она предлагала. А в результате имеем просто приятный, хорошего вкуса спектакль, этакое послевкусие великих постановок (не зря Виктор, бредя созданием собственных винных марок, всё время твердит о важности послевкусия), вино которых выдохлось, оставшись только в консервах телезаписей. Но этого не так уж мало!



Остаётся добавить, что следующие спектакли «Варшавской мелодии» состоятся 1 и 2 октября, готовился спектакль службами театра в разгар отпуска, на энтузиазме. Наряды для своей героини Нонна Гришаева подбирала сама. Сергея Фролова и Виктора Раду «одела» художник по костюмам Людмила Войновская, а орден Красной Звезды на груди героя подлинный – он принадлежит маме художника-постановщика спектакля Ольги Смагиной, которая приносит его на спектакль и уносит после. Этот орден – самое достоверное, что есть в постановке.

Фото: Леонид Бендерский